Рассказ.
Честно говоря, клеймить научный туризм, -- по-моему, такое же пижонство, как и предаваться ему с чрезмерным пылом. Пользы от всех этих конгрессов и симпохиумов -- для простых смертных, вроде меня, --должен признаться, никакой! Хотя, конечно, попадалось кое-что прелюбопытное. Помню, один австралийский магистр показывал фильмик, о возникновении и распаде ядра мельбурния -- это, я вам скажу, был шедевр! Он сам это ядро получил, единственное в мире, первое и последнее, -- и не где-нибудь, а в фокусе гамма-глаза; жило оно полнаносекунды, а он ухитрился растянуть фильм аж на пять минут!Голова! Но штукарство это всё, и прикладной ценности не имеет. А меня всегда тянуло к чему-нибудь, из чего проистекает, фигурально выражаясь, "хлеб с маслом" для человечества... А эти сборища -- мимо таких вещей почему-то проносятся по какой-то элегантной огибающей... Да...
Но, как приятно -- этак, разик в пять лет -- плюнуть на все, отключиться, перепрыгнуть в какое-нибудь Коломбо или там Вальпараисо... Сплошной айр-кондишен, хрусталь, хром, тишина, -- как в свежем коконе: эфир струится платоническим звоном, самонаучнейших страстей, -- будто поал ты в 25-й век, и пепельницы, стоит о них подумать -- сами к тебе подбегают, ( сплошная этичность), и на закуску -- местные древности, в цветной подсветке...Прелесть!
И ведь надо же! И здесь -- у меня без истории не обошлось! Правда, не на самом конгрессе, а до него, но все-таки! Уж и не помню, в 96-ом или 8-ом: собрали в Бангкоке конгресс по волновым аномалиям. И так получилось, что ваш покорный слуга загремел туда делегатом. Марышев тогда только членкором стал; он на секции должен был давать вводный доклад; а Веру Соловьеву и меня -- он, собственно говоря, с собой прихватил, как положено: для веса личности, представительства, сбора информации, и прочего. Разве там в одиночку управишься? Только втроем -- и никак не меньше. Ну, и в знак признания заслуг, конечно, -- но об этом в другой раз. Сложные там все материи, и на пальцах не вдруг покажешь... Короче, утвердили нас на совете,наслали воз всяких, розовых и зеленых, бумажек -- на пяти языках (четыре тома тезисов, каждый весом в полтора кило) Я подрасфуфырился, одолжил у Оскарика Джапаридзе наимоднейший галстук, пришпилил на лацкан карточку:" доктор Балаев.Академия Наук, Чебоксарское отделение", купил чудо-чемодан ( с автоматическим поиском хозяина), набил его нашими материалами, набрал на нем адрес: "Бангкок,Хилтон-Менам" -- и тронулись мы в путь. Из Москвы -- в Рим; там пересадка на лайнер "Стармастер" компании "Эйразия".
Cидим это мы в салоне "Эйрази", клерки вокруг нас хлопочут,компостеры щелкают, машинки жужжат, -- и соображаю я, что лучше бы нам иметь места с левой стороны:не так солнце в глаза бить будет.
-Ах, господа желают с левой стороны? Извольте, господа. Момент, момент. Трах - дзинь - дзинь - трах, трах-трах! Зрилевтеплейсостарыммастраромббанккокк,олрайт! Бьен, мерси, мучас грасиас,битте, данке шен! Щастливого путти, разоришитте вас проводитти, мадам Соловиофф,мсье Балайефф, мсье Маришефф...
Мадам и месье следуют, кресла за ними в тоске подлокотнички протягивают, ковры их несут -- как амфоры с интеллектом... А месье Балайефф аж пыжится от самодовольства! Как это он сообразил устроить своих друзей поудобнее, чтобы солнце им не мешало покойно готовиться к своей высокой миссии! Индивидуальность проявил, здравый смысл -- и не растерялся во всем этом Луна - парке...
В лайнере, честь по чести, -- встречают нас стюардессы: провожают в наше купе, хлопочут, предлагают кофе, бренди,джин- памплемюс. И купе наше -- с левой стороны, и кресла -- не кресла. а пение гурий.
Садимся мы: Марышев -- слева, Вера -- справа, а я -- лицом к окну -- посредине. Марышев рассказывает, как его возносили на Попокатепетль, -- в бытность его в Мехико. Тем временем, "Стармасер" наш выводят на взлет; мы разгоняемся, взлетаем , и -- что бы вы думали? -- прямо к нам в окно бьет ослепительное солнце! Минуту бьет! Две... Пять, десять!!
--Ха-ха,-- говорит Марышев. -- Эк ты, Саня,перемудрил!
--Ничего, -- говорю, -- я не перемудрил! Наверное, разворот какой-нибудь, -- а там мы пойдем на восток, купе наше по левому борту, стало быть, окошечко наше выходит на север, -- солнце с южной сторны, и мешать нам не должно!
Я все это доказываю, аж самому тошно; а Марычев хмурится от солнца, головой крутит и так это вяло говорит:
--Что-то ты, друг милый, напутал...Жарища, черт!
И от этого тона, я на своем месте взрываюсь, яко Сверхновая, и объявляю, что этого дела так не оставлю и всё сейчас выясню!
-- Оставь,Саня, оставь, -- говорит Марышев. --Не выясняй. Ну его!
Я вызываю стюардессу, -- и тут выясняется прелюбопытная вещь! Оказывается, стюардесса понятия не имеет, куда мы летим! Сначала меня это как-то ошарашило. Как это так? Но потом стало доходить. Девушка попалась общительная, говорила -- говорила, половину я понял наполовину, половину -- на три четверти... Короче, они когда прилетают куда-нибудь, -- идут в специальный зал, тычут свои жетончики в компьютер -- и ждут направления на новый рейс. Порядок такой, чтобы больше 15 минут никто в зале не сидел... Им выдают номер самолета, номер трапа -- и айда! При этом, све рассчитывается так, чтобы девушка работала 4 дня по 10 часов -- и к исходу 4-го дня оказалась в аэропорту по месту жительства и получила 3-дневный отдых... У них там -- все закодировано. И поскольку в каждом аэропорту она больше часа не бывает и в город не выходит -- ей в общем-то все равно, куда и откуда она летит. Ее дело: обслуживать пассажиров, -- она их и обслуживает... Некоторые интересуются, конечно. И она сначала интересовалась: где она, -- а потом оставила это дело. Все везде одинаковое. Она знает только, что завтра должна быть дома, в Рейкъявике. А откуда джентльмены летят? Ах, из Рима? Так мы были в Риме? Очень приятно. А куда джентльмены летят? Ах, в Бангкок! Это замечательно! Благодарю вас, джентльмены. Может быть, даме и джентльменам угодно пообедать? Или посмотреть фильмы? У нас есть очень хорошие фильмы! Вот, извольте, программа. И пусть джентльмены не волнуются -- полетами управляет электронная машина, и не было еще случая, чтобы возникла какая-нибудь ошибка. Впрочем, если господина доктора так интересует этот вопрос, она может проводить его к командиру корабля, который даст исчерпывающие разъяснения, поскольку это входит в его компетенцию.
Господин доктор смотрит в окно -- он отчетливо видит, с высоты, как мы проходим над Гибралтаром ( вместо того, чтобы проходить над Босфором!) и выражает горячий интерес к беседе с командиром.
Тут уж, я смотрю, -- и Марышева разобрало... Гибралтар -- он есть Гибралтар, это уже не балаевские выдумки, а очевидный географический факт... И как-то в общем нелепо: что мы летим из Рима в Бангкок "не через ту степь". Вместо 9 тысяч километров -- нацеливаемся аж на 30, вместо трех часов полета -- заводимся чуть ли не на 10!..
Черт знает что!
Я поднимаюсь, иду за стюардессой к командиру корабля, в кормовое отделение. Она нажимает кнопочку, дверь распахивается -- и вижу я здорового, плечистого, бородатого детину. Сидит он в кресле, положа ноги на приборную доску, -- и смотрит какой-то журнал, без картинок... Явно научный! И вид у него такой -- словно ему отчаянно скучно...
Я представляюсь -- детина жестом указывает мне на соседнее пустое кресло -- и велит стюардессе ...принести два аперитива !
--В чем дело, месье?
Я объясняю, что вот, в связи с тем. что мешает мне солнце -- возник вопрос о направлении нашего полета...
-- Ах, месье мешает солнце? Чего же проще? Слева от окна имеется зеленая кнопка.Нажмите -- и стекло затемнится, до приятного темно-оливкового цвета. Компания "Эйразия" оборудует свои самолеты...
-- Благодарю вас, но мы должны лететь на восток! А летим, почему-то, на запад! Так не будет ли господин пилот столь любезен объяснить мне, почему это происходит, и , если это не ошибка, -- то какие причины побуждают авиакомпанию "Эйразия" превращать банальный рейс в чуть ли не кругосветное путешествие???
